Он неловко хохотнул.
– А когда я уже возвращался, то увидел солдат. Митра свидетель, месьор, никогда в жизни мне не было так страшно! Я просидел в кустах все это время, лишь под конец осмелился заглянуть в окно. Но они забрали только слуг.
Амальрик подумал, что должен был бы ощутить гнев. Еще сегодня утром он пришел бы в ярость при одной мысли, что какие-то мужланы осмелились хозяйничать в его покоях. Но сейчас весть эта не вызывала ничего, кроме щемящей досады.
– Нам надо выбираться отсюда, – сказал он менестрелю задумчиво. Тот судорожно закивал в ответ. – Сдается мне, воздух Тарантии стал вреден для моего здоровья.
– Но ворота… Стражники…
Барон пожал плечами и отозвался с уверенностью, которой сам не чувствовал:
– Тебя никто не ищет. Если мы выйдем пешком прямо сейчас, на нас едва ли кто обратит внимание. Охрана на воротах не ровня Черным Драконам. Деревенщины. Немедийского посланника они способны опознать, только если дюжина герольдов будет бежать впереди, провозглашая его ранг и должность. На двух собутыльников, которые едва ноги волочат после бурной ночной попойки, они даже не обратят внимания.
Ринальдо кивнул покорно, заранее согласный с любым решением немедийца. Возможно, посланник ничего не смыслил в поэзии, однако с ним менестрель чувствовал себя уверенно, как за каменной стеной, и это было решающим доводом.
– Ступай к Южным воротам, – велел ему барон. – И жди меня там, за конюшнями. Заодно посмотри пока, все ли спокойно вокруг. Я скоро подойду.
Поэт хотел было воспротивиться, но, наткнувшись на тяжелый взгляд барона, осекся, не решившись возразить.
Крадучись, он вышел в коридор. Чуть слышно скрипнула дверь, и Амальрик вновь остался один.
Проходя из одной комнаты в другую, он методично принялся собирать вещи. Все, что могло ему понадобиться в пути, ибо он знал, что за помощью обратиться не к кому. Большинство заговорщиков перешли на сторону Нумедидеса, да и прочие едва ли рискнут помочь опальному немедийскому дуайену. Так что рассчитывать, как обычно, приходилось лишь на самого себя.
Прежде всего, деньги! Только золото и драгоценности – они занимают меньше места.
На случай внезапного бегства у барона давно был заготовлен потайной пояс, надевавшийся под платье, куда поместились все его сбережения.
Следующий шаг – бумаги!
Он перешел в библиотеку.
Митра! Как жаль будет расставаться со всеми этими томами, собранными по крупицам сокровищами мудрости, что Амальрик ценил едва ли не превыше всех прочих своих богатств. Но книги с собой не унесешь. И он отвернулся от забитых до отказа полок, не желая лишний раз травить душу.
Из документов пригодилось немногое. Списков заговорщиков, хвала небесам, он никогда не составлял, держа в памяти все детали обширнейшего плана, который так долго и с болью выстраивал – и в одночасье стал свидетелем его крушения. Точнее, заговор продолжал существовать. Только теперь он обходился без своего творца и вдохновителя.
Больно и обидно! Но Амальрик запретил себе тратить время на пустые сожаления.
Руки его ловко нашарили в ящике стола потайной рычаг – и вот уже в столешнице открылся секретный ящичек, о котором не знала ни одна живая душа, ибо мастер, соорудивший тайник для барона, был давно мертв.
Амальрик извлек оттуда подорожную, дававшую право беспрепятственного пересечения границы посланцу короля Аквилонии; подобный же документ, выписанный правителями Зингары, Офира и наконец Немедии. За исключением последнего, все они были попросту выкрадены у менее бдительных собратьев дуайена.
Теперь, по крайней мере, он мог быть уверен, что беспрепятственно пересечет любую границу.
Так, теперь главное! Оружие. Амальрик прошел в оружейную и распахнул шкафы. За исключением так нелепо утраченного шипа ядозуба, вся амуниция была на месте. Ах, нет, не хватало туранского кривого клинка – должно быть, позарился кто-то из стражников. В остальном же ему было из чего выбрать.
Амальрик торопливо экипировался.
В дверях он оглянулся, в последний раз обозревая пустынные апартаменты. Не забыл ли чего? Он не ощущал печали, покидая покои, что больше двух зим служили ему пристанищем. Барон никогда не испытывал привязанности к жилищу, считая это чувство нелепейшим из предрассудков.
Ничто не удерживало его здесь.
Он шагнул за порог через парадную дверь, что вела во двор замка.
Где был встречен радостным возгласом:
– Смотри, командир, твоя правда! Пташечка-то вернулась в гнездышко!
Амальрик окаменел.
Навстречу, ловко охватывая его в кольцо, вышли шестеро стражников, и барон узнал в них наемников из Вольного Отряда Нумедидеса. Сердце его упало. Будь это Черные Драконы, с ними еще можно было договориться. Альвий, даже если бы не встал открыто на его сторону, непременно польстился бы на золото барона и дал тому шанс ускользнуть.
Но от этих спасения не было.
Выгадывая время, Амальрик попятился.
Но за спиной была закрытая дверь, и вести за собой наемников в дом ему не хотелось. В тесных комнатах им легче будет окружить его и зажать в угол. Барон понял, что, если хочет уцелеть, то должен выгадать время. Самым спокойным и надменным тоном он осведомился:
– Могу ли я знать, кто вы такие и по какому праву задерживаете меня? Напомню, я посланник короля Нимеда, и аквилонские законы не имеют надо мной власти.
– Во поет-то! – присвистнул восхищенно тот же голос. – Эй, Невус, а ты, поди, так не смог бы!
Наемники захохотали. Один из них выступил вперед, и Амальрик узнал черноволосого северянина, их предводителя.
Вот ведь как встретиться довелось, Конан-киммериец, подумалось ему невольно, но вслух он не сказал ничего. По лицу северянина невозможно было определить, узнал ли тот барона.
Впрочем, едва ли. Тот очень изменился за эти годы.
– Мы получили приказ арестовать тебя, барон, – произнес северянин невозмутимо. Риторика дуайена, как видно, не сильно подействовала на него. – Кром! Лучше бы тебе подчиниться по доброй воле!
– Ну, разумеется.
Амальрик печально улыбнулся, всем видом своим показывая, что вынужден подчиниться неизбежному, и медленно двинулся вниз по ступеням, навстречу солдатам.
Те, видя, что враг готов сдаться, невольно расслабились.
В тот же миг руки немедийца метнулись к потайным ножнам на запястьях. Мгновение – и два острых тонких кинжала серебристыми молниями взвились в воздух. Первый вонзился в глазницу наемнику, которого называли Невусом… это был тот самый прием, что сразил жреца в храме Митры. Но второй нож, предназначенный киммерийцу, пролетел мимо цели.
В последний миг северянин успел уклониться.